Эта программа могла называться «От всей лапши». Или «В глаз народу». Или вообще «Десерт из говна». Мы ее знаем как «Тушите свет!», что, согласитесь, совсем неплохо. Хрюн Моржов — страшный хряк, Степан Капуста — вежливый заяц, посередине Лев Новоженов — резонер. Это не пародия на «Спокойной ночи, малыши!», это — пародия на нас с вами. На телевидение вообще.
Вот как это делается
Одиннадцать утра, «Останкино»
Темы для «Тушите свет!» разрабатывает всего лишь аналитический отдел НТВ — в перерыве между «Итогами» и «Сегодня в полночь». Вот вчера эта аналитическая служба предложила «тушителям» невообразимо, конечно, смешную тему — обсуждение Госсоветом проекта Земельного кодекса. По мне с таким же успехом можно шутить над планом эвакуации при пожаре.
Однако вот он, текст программы про обсуждение Земельного кодекса. Если б на повестке дня был план эвакуации при пожаре, то написали бы про план эвакуации. И мы, дорогие зрители-читатели, наверняка бы смеялись. Это технология — писать смешные сценарии про что угодно. За один вечер, пять раз в неделю.
На следующее утро представитель человечества в программе Лев Юрьич Новоженов, чья нежно-сиреневая рубашка прикрыта гримершиным фартуком, читает сценарий. Ему к этому времени уже напудрили нос, расчесали брови и теперь заливают лаком прическу. На телевидении не пудрят нос, не расчесывают брови и не поливают лаком прическу только Степану и Хрюну.
Прочитав текст (иногда кое-что в нем поправив), Лев Юрьич готов «писАться». Это простейшая часть съемки.
Снимают «Тушите свет!» в той же большой студии НТВ, что и «Глас народа», «Итоги» и «Антропологию» (в углу). Там на Новоженова смотрят четыре камеры, справа и слева — два пустых кресла. Во время записи Лев Юрьич не видит Хрюна и Степана. Он их вообще никогда не видел. Мерзкие животные этим пользуются и позже, при озвучке, Левушку шпыняют и обзывают. Но там он уже не сердится и не говорит гадостей в ответ. Когда Лев Юрьич в кадре, он никогда не сердится и не говорит гадостей.
Справа под камеру садится большой человек и начальник Ростик Кривицкий, слева — режиссер Сережа Грифф. Ростик будет говорить за Хрюна, Сережа — за Степана.
Ростик (очень быстро, по-хрюнски вертя головой из стороны в сторону): Вот накупят ракторов катерпиллер и пойдет эта вражеская техника по нашей родной русской земле и тогда вы запоете пооле нерусское пооле!
Тут Новоженов улыбается правому креслу. Так его улыбка синхронизируется с еще не записанной на пленку шуткой Хрюна. Ростик продолжает тарахтеть: Новоженов иностранная техника тебе не нравится а хлеб в Канаде закупать не позор?
Новоженов (повернув в сторону Ростика голову, медленно, с чувством): Иностранная техника тебе не нравится? А хлеб в Канаде закупать — не позор?!
И далее в том же нравоучительном тоне. В его тексте почти нет шуток. Шутник тот, кто заставил его петь соло в финальной частушке-колыбельной, она же колебальная, она же кобелильная.
— Заставлять Новоженова петь — издевательство...
— Издевательство — заставлять нас это слушать...
Программу записывают с одного дубля, за десять минут. И так уже отстают от графика почти на час.
— Мы сейчас поедем в «Пилот». Вы сходите попИсать пока.
— ?!
— Вдруг испугаетесь. Мы же очень быстро поедем. Опаздываем.
Залезая в машину, я вижу на заднем сиденье режиссерского «Москвича» мокрое пятно. Когда опаздывают — на студию или на эфир — они ездят на ста двадцати, обгоняя в переулках толстозадые «Ауди».
Два часа дня, «Пилот-ТВ»
— Леша, ты сегодня Князь.
Леша Колган — это Хрюн, репортер Шариков, певец Поцл, министр Куролесин, историк Неотразинский и все остальные «гости нашей студии в гостинице «Россия». Сегодня, например, по земельному вопросу выскажется некий Князь. Степанов голос принадлежит Александру Ленькову. Леньков и Колган актеры. В жизни говорят совсем не свинско-кошачье-собачьими голосами, слава богу. Вокруг же люди.
— Как делаем князя? Баритон, акцент?
— С толстым таким «здлавствуйте, здгхаствуйте». Нет, это не Голицын. Это Голицман получается.
Голос свинтуса, все его «йи-гыгы-хыхы» и «чяво?» придуманы Колганом, а шумные вздохи и заиканье Степана — от Ленькова. («Чяво?» оказалось заразным. «Чяво? Подойди на сякундочку!» — сценаристы-режиссеры, кажется, уже не замечают у себя «свинского» выговора.) Зная, КАК говорит свинтус, они понимают, ЧТО он вообще может сказать по такому-сякому поводу.
— Слово «катерпиллер» Хрюн знать не может. Он его в газете прочитал и переврет.
Жалко вырезанной отсебятины. Ей смеется даже звукорежиссер Угрюмов. Правда, сценарным репликам он тоже смеется. Только у него, у звукорежиссера, есть время смотреть на монитор с Новоженовым.
Хрюн (читает по тексту): Тьфу, тьфу на тебя!
Новоженов в мониторе (хватается за голову, сбившись): Нет, давай еще раз!
Хрюн (подхватывает): Давай еще раз тьфу! Еще плюнуть, Лева? Что, облом?
За Левины накладки (редкие) звери над ним за глаза издеваются.
— Ну-ну, протри свой аппарат для пения (Новоженов лезет за платком)! Хрустни отложением солей (Новоженов потягивается)! Ты тут глаза не пучь, пой!
— Поооле! Нерусское поооле!
Четыре часа дня, «Пилот-ТВ»
Мозги Хрюна — это Ростик Кривицкий. Голос — Леша Колган. Плоть свиньи, туша — это Сергей Лобанков. Выглядит он презабавно: весь в датчиках, от каждого тянется провод, провода собираются в толстенный шнур — получается человек на поводке и весь в проводах. За этот комический эффект его здорово любят фотокорреспонденты. Перед собой Сергей видит отснятого Левушку в студии и себя — Хрюна, Степана, прочий зоопарк. Хорошо растопырив ноги-руки, Сергей топает по студийному линолеуму. В кадре той же дорогой топает «Хот-дог». Сергей истерически, чуть не до отрыва, вертит головой, в кадре Спепан переводит взгляд с Левушки на Хрюна. Координация у толстеньких животных нарушена: чтобы Хрюн что-нибудь написал на бумаге прямо перед собой, Сергей руку «с карандашом» уводит чуть ли не за левое плечо...
Шнур за Лобанкова отгораживает от фотокорреспондентов и заслуженной славы современного Юлия Цезаря. Боря Линников одновременно своим левым мизинцем хлопает Хрюньими глазами, правым указательным пальцем «выговаривает» буквы, прочими пальцами правой руки собирает выраженье, хм, лица, а в это время левой ногой скашивает глаза, правой — растягивает рот в улыбку... еще одной правой ногой делает улыбку больше-меньше. Губы, то есть правый указательный, Боря должен сложить единственно правильным образом в самый момент произнесения.
— Поооле! Нерусское пооле! — рот Хрюна растягивается дальше ушей, глаза в экстазе закачены. После работы у Бори болят мышцы правого указательного пальца...
«Когда озвучка правильная, я отстаю от звука на 14 кадров (чуть больше половины секунды), а если они тараторят и говорят быстрее, то могу еще на два кадра отстать!» Заменить человека, который чувствует отставание на два кадра, на восемь сотых секунды, некому. Профессия называется странно: актер анимационного кино.
— Кем работаете?
— Снимаюсь в мультфильмах...
Так записывают «Тушите свет!» — в несколько слоев. Сначала говорящий и двигающийся Хрюн вписывается в кресло справа от Новоженова. Потом поверх болтающей пары пишется еще один слой — Степана. Потом уже без участия Бори и Сергея компьютер записывает все десять минут передачи еще пять раз, меняя угол съемки: со спины Хрюна, со спины Степана, общий план, крупный план свинтуса, крупный — зайца. Потом монтаж.
Между прочим, уже десять вечера. Десятиминутную программу снимают в общей сложности уже одиннадцать часов. И кассету с полностью готовой программой везут назад в «Останкино».
Перед «Тушите свет!» всегда идет толстый слой рекламы. Хитрющий рекламодеталь знает, что перед короткой десятиминутной программой зритель не уйдет от рекламы на другой канал, чтобы не пропустить интермедию. И поэтому рекламный блок здесь почти бесконечный.
Потому что обычно кассета прилетает в «Останкино» в самые последние восемь сотых самой последней секунды. Как-то раз от Покровки до телецентра долетели за восемь минут. Мой главный редактор то же расстояние — от редакции до «Гласа народа» — одолевает обычно за сорок.
Полгода работы в телеящике сделали Хрюна и Степана прямо-таки уважаемыми людьми.
Я себя на этом поймала. Вот, говорю, у вас в кадре три человека, а за кадром сколько?
— Ну приехали, три у нас человека в кадре... А «хот-дог» - не считается?
Как на обычнейших людей, на Хрюна и Степана уже накатана жалоба в Генпрокуратуру. Это Анпилов оскорбился — Хрюн вроде как унижает его человеческое достоинство. На борзого репортера Шарикова, странное дело, еще не обиделся ни один из его прототипов...
Еще ими интересуется Гусинский. Посадили как-то Хрюна в тюрягу (это Леша Колган на гастроли уехал), так позвонил из Сото-Гранде:
— Ну как, брат Хрюн?
— Да все как-то так, брат Владимир Александрович...
По счастью, им еще не пишут писем телезрители: «О Степан, я ждала вас всю жизнь!» или «Готов бесплатно удалить бородавку г-ну Моржову».
Хрюн и Степан — продукт эволюции. «Степана надо развивать. Он у нас еще невнятный, как вся интеллигенция». Хрюну же не хватает только дробного матерка. Но матерка не будет — программу же смотрят дети.
И еще политики, сантехники и телекритики. Должен же и им кто-то желать спокойной ночи. Мы согласны на этого вопящего свинтуса.
Мария Железнова, с любовью
05.02.2001